57DOI: 10.24412/^-35953-2021-1-40-55 М. А. ГРАНОВА
Действия и функции русалки в мифологической традиции русских Пермского края1
В статье на материале мифологических текстов Пермского края рассматриваются представления русских жителей региона о действиях и функциях русалки. Проведённый анализ показывает, что эти верования достаточно развиты и находятся в русле общеславянской традиции. Среди действий персонажа, не направленных на человека и характеризующих типичное поведение демона, выделяются звуковые проявления (бульканье, пение, смех), а также типичные занятия - купание, качание на деревьях и расчёсывание волос. Действия пермской русалки, направленные на человека, реализуют четыре основные функции персонажа. Главная - причинение вреда человеку и его хозяйству; менее распространена прогностическая функция духа; функции наказания человека за неправильное поведение и распознавания подменённого ребёнка встречаются лишь в отдельных локальных традициях. Данные мифологических текстов, записанных в последние годы, указывают на сильную редукцию и частичную утрату традиционных представлений о русалке на территории Пермского края: её образ начинает смешиваться с представлениями о других демонах (в частности, с представлениями о кикиморе) либо подвергается осовремениванию, превращаясь в персонажа детских страшных рассказов
0 вызывании духов.
Ключевые слова: мифологический текст, Пермский край, действие мифологического персонажа, функция мифологического персонажа, русалка.
M. A. GRANOVA
Actions and functions
of Mermaid in mythological tradition
of Russians of Perm region2
The article uses the material of mythological texts of the Perm region to examine the ideas of the Russian inhabitants of the region about the actions and functions of a mermaid. The analysis shows that these beliefs are well developed and are in line with the common Slavic tradition. Among the actions of the character that are not directed at a person and characterize the typical behavior of a demon, there are sound manifestations (gurgling, singing, laughing) as well as typical activities: bathing, swinging in trees and combing
hair. Actions of Perm mermaid that are aimed at a person realize four main functions of the character. The main one is to cause harm to a person and
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ, проект № 19-18-00117 «Традиционная культура русских в зонах активных межэтнических контактов Урала и Поволжья».
2 The study was supported by grant from the Russian Science Foundation, project № 19-18-00117 "Traditional Russian culture in the area of inter-ethnic contacts between the Ural and the Volga Regions".
their household. Less common is the prognostic function of the spirit. The rest two functions (punishing a person for their wrong behavior and recognizing a substituted child) are only found in certain local traditions. Data from mythological texts recorded in recent years indicate a strong reduction and partial loss of traditional ideas about the mermaid on the territory of the Perm region: the spirit image mixes with ideas about other demons (Kikimora in particular) or gets modernized, starting to turn into a character of children's scary stories about summoning spirits.
Keywords: mythological text, Perm region, action of a mythological character, function of a mythological character, mermaid.
Изучение народных демонологических представлений жителей различных славянских территорий в настоящее время является одним из значимых направлений работы учёных-фольклористов и этнолингвистов. Есть исследования, посвящённые мифологии всех славян (см., например: [СБФ 2000; Виноградова 2000; Лев-киевская 2002]), и работы, где объектом анализа выступают верования отдельных славянских стран и регионов (см., например: [Левкиевская 2007; Криничная 2004; Калинина 2005]). Мифологические представления русских Пермского края также не остаются без внимания учёных. Так, ведётся активное изучение функционирования русской мифологической традиции в зонах межэтнического и межкультурного взаимодействия (см., например: [Подюков 2014; Подюков 2016; Королёва 2014; Королёва, Беломестнова 2018]). Существуют работы, где объектом анализа является весь комплекс представлений о каком-либо персонаже, существующем в региональной традиции (см., например: [Черных, Русинова, Шкураток 2016; Гранова 2019]). Наконец, имеются исследования, в которых на основе анализа мифологической диалектной лексики (как апеллятивов, так и онимов) и мифологических текстов реконструируются отдельные народные представления (см., например: [Русинова 2013; Русинова, Шкураток 2018; Русинова 2019; Русинова 2020; Боброва 2015; Подюков 2019]).
Настоящая работа продолжает последнюю линию изучения традиции Пермского края. Задача нашего исследования - анализ верований, связанных с русалкой, функционирующих в сознании русских
жителей региона, а именно рассмотрение народных представлений о действиях и функциях персонажа.
Материалом для нашей работы являются русские мифологические тексты, записанные студентами и сотрудниками Пермского государственного национального исследовательского университета во время полевых экспедиций 1980-х гг. - 2019 г. в различных районах края и находящиеся в диалектологическом архиве лаборатории лексикологии и лексикографии (рук. доц. И. И. Русинова) и фольклорном архиве лаборатории теоретической и прикладной фольклористики (рук. доц. С. Ю. Королёва) филологического факультета ПГНИУ [Материалы], а также тексты, опубликованные в фольклорно-этно-графических сборниках, представляющих различные локальные традиции региона.
Как сказано выше, предметом анализа в настоящей работе станут действия и функции пермской русалки. При этом представляется принципиально важным отличать первые от вторых. Так, под действием мифологического персонажа мы вслед за Е. Е. Левкиев-ской будем понимать «приписываемую данному мифологическому персонажу характерную для него способность совершать тот или иной поступок (давить человека, гонять скот по ночам и пр.)» [Лев-киевская 2000, 118]. Вслед за Л. Н. Виноградовой разделим все действия мифологических персонажей на «действия, не направленные на человека, обозначающие некие индивидуальные пристрастия» демона (любить музыку и танцы, избегать солёной пищи и под.), и «действия, основанные на контактах мифологического персонажа с человеком, благодаря которым можно судить о характере взаимоотношений людей с потусторонними силами» [Виноградова 2016, 19]. Первые будут характеризовать поведение персонажа, вторые -относиться к его функциям (ср. также схему описания мифологического персонажа, составленную Л. Н. Виноградовой и С. М. Толстой [Виноградова, Толстая 1994], где поведение демона характеризуют разделы IX. «Свойства, способности, пристрастия» и Х. «Характерные занятия, действия, привычки», а его функции раздел XI. «Функции и предикаты»). Таким образом, под функцией персонажа вслед
за Е. Е. Левкиевской мы будем понимать «минимальную единицу мифологической системы <...>, маркированное и устойчиво сохраняющееся в традиции действие персонажа, наделённое определённым иллокутивным значением, вместе с закреплённой за этим действием совокупностью признаков (локативных и темпоральных), характеризующих обстоятельства, при которых оно реализуется» [Левки-евская 2007, 7]. Т. е. мифологическая функция - это действие персонажа, имеющее определённую иллокутивную цель (например, домовой может давить человека с различными целями: чтобы навредить ему, наказать его за неправильное поведение или же предсказать его будущее - и, соответственно, реализовывать в каждом случае одну из трёх названных функций) [Левкиевская 2000, 119].
В настоящей работе, ориентируясь на схему Л. Н. Виноградовой и С. М. Толстой, мы сначала опишем типичные действия (поведение) пермской русалки, а затем рассмотрим её основные функции.
1. ПОВЕДЕНИЕ РУСАЛКИ
1.1. Звуковые проявления персонажа
По общеславянским представлениям, русалка - «вредоносный дух, появляющийся в летнее время в виде длинноволосой женщины в злаковом поле, в лесу, у воды, способный защекотать человека насмерть или утопить в воде» [Виноградова 2009, 495]. Согласно славянской традиции, русалки «поют и танцуют, водят хороводы <...>. При этом слышится громкий крик, визг, гудение, смех, хлопанье в ладоши» [Там же, 498].
Пермские русалки также проявляют себя различными звуками: находясь в воде, они булькают и плещутся; люди часто могут слышать их пение и смех: Хозяин мне раз говорил, он мельником был, вот что говорит: «На реке чертовка булькат». Раньше коровы ночевать оставались, вот пошли их проведать, темно уж пошли, и верно, только булькоток стоит в реке, это чертовка-то и булькала (Загижга Усол.) [УД, 213]; Пошли мы с пацанами в лес на Гриф у Степовки. Все вперёд ушли, а я отстал. Слышу смех, и плещется кто-то. Вышел, смотрю, четыре девчонки ныряют, купаются. <...> На голове водоросли. Девки
голые, но лиц я не рассмотрел, далеко стоял, а они смеются. Я пошёл за парнями, чтобы им показать, а девчонок уже не было (Пожва Юсьв.) [Русские, 231]; А ещё в воде русалки есть. Они выйдут на берег, голову чешут, песню поют. А волосы у них длиннющие-длиннющие [Материалы]; Есть Середняя речка. Мать рассказывала, Александра Фёдоровна звать, блазнило ей. На ветках ёлок девки сидят, песни сказывают да над ней хохочут (Б. Долды Черд.) [ББ, 42].
1.2. Типичные занятия персонажа
В соответствии с общеславянскими представлениями пермская русалка может как обитать в водоёмах, так и выходить на сушу (появляться в лесу, забираться на деревья, выходить на дорогу и т. д.). Характерным занятием русалок, находящихся в водоёмах, является купание: Есть в воде русалки. Пошла за коровой по мосту, время одиннадцать, слышу, кто-то купается. А это русалка, она раз, в воду и уплыла, хвостом только вильнула [Материалы]; Мы с бабкой и пошли утром по воду. Там мостки были, и смотрю я, а там <на мостках> сидит и причёсывается голая девица, на солнце капли с её волос переливаются. Я бабушке говорю: «Смотри, кто-то купается». Она глянула, а там уже никого нет (Байболовка Перм.) [Там же]; Как-то мать пришла, говорит: «Сегодня я видела: шишига купалась, волосы чесала. Раз появилась шишига, значит, кто-то утонет» (Осинцево Киш.); Пошли мы с пацанами в лес на Гриф у Степовки. Все вперёд ушли, а я отстал. Слышу смех, и плещется кто-то. Вышел, смотрю, четыре девчонки ныряют, купаются. <...> На голове водоросли (Пожва Юсьв.) [Русские, 231]. Типичное занятие русалок на суше - качание на деревьях: И вот эта вышла-то и села - русалка ли, кто ли - на берёзу и чёшет волосы, чёрные, до озера. И всё расчёсывает и качается. И говорит: «Я Даша, я Даша» (У.-Уролка Черд.) [ББ, 43-44]. Эти представления согласуются с общеславянскими: «...по поверьям, русалки любят раскачиваться, колыхаться на растениях или в воде на волнах» [Виноградова 2009, 498]. Названные действия пермской русалки указывают на её связь с природой - с водой и с растительностью. Что касается качания, то оно в народной культуре «соотносится с оппозицией динамики и статики и наделяется положительными значениями»
[Агапкина 19996, 480], относится «к магическим действиям, способствующим вегетации» [Там же, 482]. Таким образом, русалка стимулирует рост растения, на котором раскачивается.
Такую же продуцирующую семантику в народной традиции имеет расчёсывание волос, которые «символизируют множество, богатство, изобилие и счастье» [Толстой, Усачёва 1995, 420]. Однако в сознании жителей Пермского края такая мотивировка этого действия русалки утратилась: информанты уже не могут объяснить, почему персонаж ведёт себя подобным образом. Это говорит о редукции традиционных преставлений о русалке на территории края. Ср. примеры: Вышла-де женщина, <...> вышла из воды, вышла на камень и качат ногами. Волосы <...> длинные-длинные у ей. Она <...> расчасы-ват их и ногами качат (Петрецово Черд.) [ББ, 44-45]; И многие там, слышала я, например, рассказывали, что девушка сидит, волосы рас-часывает. Особенно она появлялась именно мужчинам. Вот русалочки выходили (У.-Зула Юрл.) [Материалы]; Пошёл отец мой на мельницу зерно молотить. Всё настроил, оставил мельницу работать и ушёл по делам. Приходит, а мельница стоит. Смотрит, а на плотине сидит здоровая баба, сидит и волосы чешет. Испугался он, перематерился <...> и убежал (Ничково Краснов.) [ВС, 31]; На речке Чудовке блудят, теряются. Ещё отец был маленьким, с ним такое было: русалки на деревьях будто бы сидели и чесали волосы (Чердынь) [ББ, 42-43]-
На севере края, в чердынской локальной традиции, продуцирующая семантика расчёсывания русалкой своих волос дополняется другим действием - ронять серебро: Русалки... <...> Это в определённую ночь, только я забыл, в какое время, по-моему, осенью, она должна выходить и расчёсывать волосы. Её надо укараулить, когда она будет волосы расчёсывать, она очень много роняет серебра. Если, мол, хочешь разбогатеть, бежи к русалке, она будет расчёсывать волосы, и серебро ты наберёшь. Это обязательно должна идти невеста, которая на выданье уже готова, замуж. Как она бедная за богатого пойдёт? Ну так и бегались, а толку-то было, не было - не знаю (Берёзовая Черд.) [ББ, 48-49]. Серебро же в народной культуре -
это металл, который «благодаря своим свойствам (белизне, блеску, способности из потемневшего состояния легко возвращаться в светлое) символизирует чистоту, здоровье, свет, красоту», ему приписывают значение «богатства, счастья, плодородия»; с другой стороны, серебро «имеет хтоническую природу» [Левкиевская 2009, 625-626]. Таким образом, серебро здесь выступает и как опредмечен-ная витальная сила персонажа, и как указание на его демоническую природу.
Итак, мы рассмотрели характерные действия пермской русалки. Теперь обратимся к анализу её функций.
2. ФУНКЦИИ РУСАЛКИ
2.1. Вредить
Как указывалось выше, русалка в славянской народной традиции -это прежде всего вредоносный персонаж. В большинстве пермских текстов она реализует вредоносную функцию.
Так, она может причинять человеку вред, зовя его к себе и, таким образом, заманивая в воду: А мой муж-от русалку видел. <...> Вот он и увидел на берегу бабу голую с длинными волосьями до земли, она к нему руки тянет и зовёт его протяжно, но он смекнул, что это нечисть шалит. Чурнулся, перекрестился и крест свой на неё накинул. Она и пропала, словно её не бывало. А так бы утащила к себе на дно, злыдня (В.-Пещерка Осин.) [Материалы]; А ещё один мужик из деревни в деревню шёл, через реку надо было переходить. Он русалку увидел, она звала его. Он убежал оттуда (Чердынь) [Там же]. Нужно сказать, что зов в традиционной культуре наделяется магической семантикой, которая «основана на мифологическом отождествлении человека и его имени и одновременно на <...> медиативных свойствах <...> голоса. Апеллируя к кому-либо по имени и провоцируя отклик, зовущий тем самым получает доступ к его душе и жизненной силе» [Агапкина 1999а, 350], поэтому зов традиционно воспринимается как способ вредоносного речевого поведения демонов. Отметим, однако, что, как видно из второго примера, мотивировка рассматриваемого действия в пермской традиции со временем утрачивается,
что свидетельствует о постепенном разрушении представлений о русалке на этой территории.
К вредоносным действиям рассматриваемого персонажа также можно отнести утопление, удушение человека и отрывание ему головы: Там, на реке Вишере, были русалки. Живёт в глубокой яме. Если кому придётся купаться в этой яме, обязательно утянет (Пян-тег Черд.) [Материалы]; У нас точно русалка есть под гривой. <...> Она взбултыхается и в воду тянет (Акчим Краснов.) [Там же]; Говорили, что там защекотят русалки, <если> поймают. <Соб.: А кого они щекотали? Женщин или мужчин?> Нет, мужчин. <...> <Соб.: А почему, зачем они щекотят-то их?> Защекотят и в омут спустят (С. Коммунар Сив.) [Там же]; Вот мы поехали на мельницу, мельница Марчиха была. Спать легли, ночью отец заорал: «Михаил, - говорит, - чертовка меня давит!» (Лужково Очёр.) [Там же]; Муж мой покойный рассказывал, как русалку видал. <...> Только начал через мост по реке переходить, как ему на плечо русалка села. Как ему тяжело стало, а сбросить-то не может. Так и шёл с ней весь мост, потом еле скинул её, только она в воду и бультыхнулась (Чкалово Березн.) [Там же]; Через неделю в том месте парень утонул. Когда его достали, то голова его болталась на шее. Говорили, что это шишига голову ему отмолола (Осинцево Кунг.) [Там же].
Ещё одним вредоносным действием пермской русалки является щекотание, «которое наносит ущерб здоровью или доводит жертву до смерти» [Виноградова, Добровольская 2012, 498]. Отметим, что эти пермские верования находятся в русле общеславянской традиции. Приведём примеры: В лесу русалка есть, волосы распушены, говорят, поймать может и защекотать. Плохо, если дорогу тебе пересекёт и с тобой заговорит (Монастырь Гайн.) [Русские, 231-232]; Ночью на мосту русалка сидела - голая, полная женщина. <...> За мужиками она гонялась. Догонит и ну щекотать (Крюково Ел.) [Материалы]; <...> Он немного испугался, ведь понял, что это русалка и что она может защекотать до смерти [Там же].
Как вредоносные действия в пермской традиции могут восприниматься расчёсывание русалкой волос и простое её явление
человеку, если эти действия направлены на то, чтобы заманить человека в реку или приворожить его: Русалки у нас были. На мельнице их много было. На девушек похожие, ноги у них как ноги; волосы длинные. Но русалка ерундит, заманивает человека, чешет волосы-то. Русалка и есть (Лимеж Черд.) [Материалы]; Мой отец, когда увидел эту русалку, до этого Бога материл: никого, мол, нет, а тут поверил. Потом и лечился у деда. Она, русалка-та, его приворожила, подтянула. Он у нас семью не считал. Когда он вылечился, говорил, что видел медведя, только не вас. Он всё молчал. Когда русалка ему показалась, он тогда домой пришёл, язык развязал: «Вот, мол, чё» (Краснов.) [КС, 93].
В одном из северных районов Пермского края известно верование, что русалка, подобно лешему, может водить человека - заставлять его блуждать на одном месте, лишив возможности ориентироваться в пространстве: У меня двоюродний брат. У нас вот это, где вот Ужгинская деревня, там было озеро. <...> Ну на ним стояла мельница. И вот он пьяный шёл, и его вот это, водили вкруг этого там озера. <...> <Соб.: А кто водил-то его?> Ну вот эти русалки. Говорит, ему кажется, что девьки такие вот. Русые волосы, такие. И всё меж руками его водили. Оне бы его утопили, но он потом давай молитву творить (Красновишерск) [Материалы].
К числу вредоносных действий рассматриваемого персонажа в пермской традиции относятся также следующие: она может кидать в человека камни, пересечь кому-либо дорогу или даже просто заговорить с человеком: Можно вызвать русалку, надо на чердак кидать камни, выйдет русалка и тоже будет кидать (В.-Язьва Краснов.) [Материалы]; В лесу русалка есть, волосы распушены, говорят, поймать может и защекотать. Плохо, если дорогу тебе пересекёт и с тобой заговорит (Монастырь Гайн.) [Русские, 231-232]. При этом следует сказать, что в первом из приведённых отрывков речь идёт не о «классической» русалке, здесь она превращается в персонажа детских страшных рассказов о вызывании духов, теряя все свои традиционные черты и функции, кроме собственно названия. Это ещё одно свидетельство постепенной утраты представлений о русалке русскими жителями Пермского края.
Кроме того, анализируемые мифологические тексты указывают на то, что русалка может причинять вред не только самому человеку, но и его хозяйству. Так, она часто садится на мельничное колесо и останавливает мельницу: Раньше мельницы бывали водяные, на мельницу придёшь молоть зерно - мелет, мелет мельница. Раз - и остановится. А мельник скажет: «Ну вот, опять русалка села на жёрнова» (Осинка Юрл.) [Русские, 233]; В речке речной дедушко. В двенадцать часов ночи, если мельницу без присмотра оставишь, то русалка прыгнет и остановит её (Узяр Куед.) [КБ, 21]; Ишо видели волосатку. У деда мельница была, он сказывал, вдруг мельница остановится. Он видел эту волосатку, на жернове сидела (Юм Юрл.) [ЮК, 409].
По поверьям Оханского района, русалка, живущая в доме человека, также может причинять мелкий вред хозяевам и хозяйству: У нас в Половинке видали в доме русалку. Мы в баню уйдём, она крынки разобьёт, молоко скиснет, и в голбец уходит (Беляевка Охан.) [Материалы]; Тут, у Кыричева угора, русалка в доме жила. Так она стала на обеденный стол с печки валенком кидать. Её выгнали, она под мостом стала жить (Беляевка Охан.) [Там же]. Здесь, на наш взгляд, происходит смешение образа «классической» русалки с другим демоном, кикиморой - «женским мифологическим персонажем, обитающим в жилище человека, приносящим вред, ущерб и мелкие неприятности хозяйству и людям» [Левкиевская 1999, 494]. Признаком, сближающим двух рассматриваемых демонов, является их происхождение: и русалка, и кикимора - это часто либо девушки, умершие неестественной смертью, либо дети, проклятые своими родителями (ср.: [Виноградова 2009, 496-497; Левкиевская 1999, 495]).
2.2. Наказывать
Следующая основная функция русалки согласно общеславянским верованиям - наказывать человека за неправильное поведение (ср. [Виноградова 2009, 497-498]). Эта функция есть и у пермской русалки, однако она представлена слабо и лишь в двух локальных традициях: юрлинской и кишертской. Пермская русалка наказывает человека, ругавшегося в воде или укравшего русалочий гребень: В воде кикиморы какие-то, русалки хохлатые. <...> Они так-то
тоже не кажутся, если уж к уросу, если чё-нибудь получится к нехорошему. Могут задавить, за горло схватить, если мало ли в воде переругаешься (Юм Юрл.) [ЮК, 319]; Мать рассказывала. Шишига сидит, чешется. <...> А он гребень и унёс. <...> В12 часов ночи пришла: «Отдай гребень, а то задавлю». <...> Он взял да положил <обратно> (Осинцево Киш.) [Материалы].
2.3. Предсказывать
Гораздо шире в верованиях Пермского края представлена прогностическая функция русалки: она предсказывает будущее человека. Способы предсказания могут быть различными:
а) звуковые проявления персонажа: смеяться, плакать, кричать: Вон там, под скалой, гора, там видели русалку. <...> Она смеялась. <...> А потом у него там сын утонул (Акчим Краснов.) [Материалы]; Иду как-то по берегу речки, смотрю - а на камне девушка сидит. Я присмотрелась, а это русалка. Сидит русалка и плачет так жалобно-жалобно. Это значит, что ребёнок ей нужен, и на днях поэтому должен утонуть чей-то ребёнок (Бырма Кунг.) [Там же]; Ещё отец был маленьким, с ним такое было: русалки на деревьях будто бы сидели и чесали волосы. Сидят и кричат: «Фараон!» Не заманивают, а кричат они к плохой погоде (Чердынь) [ББ, 42-43];
б) явление персонажа человеку: Мне русалка виделась - это к худому. Как-то привиделась: я с фермы пришла, сижу одна, зыбку качаю, гляжу, женщина идёт в белом платке, похожа на Маню, соседку. Прошла мимо, не зашла, я ещё хотела позвать, чё, мол, не заходишь? (Пож Юрл.) [Русские, 232-233]; Русалки показываются. Прожить надо так, чтобы русалки не показывалися. Если покажется, то в жизни чё-то плохое будет (В.-Язьва Краснов.) [ВС, 31]; Деверь. Ну, она <русалка> показалась ему к плохому. Мальчишка-то там под гривой и утонул у них (Красновишерск) [Материалы];
в) визуальное проявление персонажа в сочетании с каким-либо его действием (купанием, полосканием в реке своих волос, стиркой белья, расчёсыванием волос): Как-то мать пришла, говорит: «Сегодня я видела: шишига купалась, волосы чесала. Раз появилась шишига, значит, кто-то утонет». (Шишига - это как русалка.)
И верно: через неделю в том месте парень утонул (Осинцево Киш.) [Материалы]; У меня знакомая женщина работала воспитательницей, рассказывала, что отец её видел, как женщина полоскала свои длинные волосы в реке. <...> Я так и подумала, что у них будет какое-то горе, сказала воспитательнице об этом. В тот день, на второй день племянника этой женщины засосало в зерно, говорят, даже в мозгу у него было зерно (В.-Язьва Краснов.) [Там же]; Иду, полчетвёртого утра <...>. Смотрю, стоит женщина, бельё полощет. Я подошла, говорю: «Кто так рано полощется?» А она только сбулькала. <...> Я так и думала, что не к добру увидела. Тётка померла вскоре (Касиб Сол.) [Там же].
2.4. Распознавать подменённого ребёнка
Наконец, в материалах Карагайского района, где бытуют представления о русалке как о подменённом проклятом ребёнке, можно найти тексты, в которых присутствует ещё одна функция рассматриваемого персонажа - распознавание такой подмены по возвращении домой: Мать <дочь> к лешему послала. Девка утонула. Парень как-то пошёл к речке. Глядь: <русалка> стоит и говорит: «Я суженая твоя». Привёл её домой. Горбатая <проклятая> девка подметала. Русалка говорит: «Кинь нож в спину». Парень не кинул. Русалка кинула нож прямо в спину - полено оказалось. А парню и говорит: «Я сестра твоя родная» (Грудная Караг.) [Материалы]; Поспорил парень с друзьями, что после 12 часов ночью достанет камень из каменки в печи. Пришёл в баню. Видит: девка за камнем. Говорит: «Если возьмёшь замуж - отпущу, нет - не отпущу. В такой-то день ты придёшь». <...> На назначенный срок пришёл. Она сундук с приданым принесла. Он привёл её домой. А у них дома девка горбатенькая была. Он с ней не живёт. Девка горбатенькая подметает. Русалка <девка из бани> говорит: «Брось нож ей в спину». Он не бросил. Русалка бросила - чурка оказалась. Она <русалка> и говорит парню: «Я сестра твоя» (Грудная Караг.) [Там же].
Итак, мы рассмотрели представления русских жителей Пермского края о действиях и функциях русалки. Как видно из проведённого анализа, эти представления достаточно развиты и находятся в русле
общеславянских верований. Так, пермская русалка проявляет себя различными звуками (бульканьем, пением, смехом); её типичные занятия - купание, качание на деревьях и расчёсывание волос (однако продуцирующая семантика этих действий в пермской традиции уже утрачена). Главной функцией рассмотренного персонажа является причинение вреда человеку и его хозяйству; также в пермских текстах хорошо описана прогностическая функция духа; реже встречается функция наказания человека за неправильное поведение, которая отмечается лишь в двух локальных традициях - юрлинской и кишертской; четвёртая функция - распознавание подменённого ребёнка - характерна лишь для территории Карагайского района.
При этом данные мифологических текстов показывают, что в последнее время в крае происходит всё большая редукция традиционных представлений о русалке. Так, её образ смешивается с образами других демонов, в частности, с образом кикиморы, которая обитает в доме и причиняет вред хозяйству человека, либо подвергается осовремениванию и превращается в персонажа детских страшных рассказов о вызывании духов.
Источники и материалы:
ББ - Былички и бывальщины: старозаветные рассказы, записанные в Прикамье / сост. К. Э. Шумов. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1991. ВС - Вишерская старина: сборник фольклорно-этнолингвистических материалов по обрядовой традиции Красновишерского района / Н. В. Жданова, И. А. Подюков, С. В. Хоробрых. Пермь: ПРИПИТ, 2002. КБ - Куединские былички: мифологические рассказы русских Куединского района Пермской области в конце XIX - XX в. / сост. А. В. Черных. Пермь: ПОНИЦАА, 2004.
КС - Карагайская сторона: народная традиция в обрядности, фольклоре и языке / сост. И. А. Подюков. Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во, 2004. Материалы - Материалы архивов филологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета - диалектологического архива лаборатории лексикологии и лексикографии (рук. к. филол. н., доц. И. И. Русинова) и фольклорного архива лаборатории теоретической и прикладной фольклористики (рук. к. филол. н., доц. С. Ю. Королёва).
Русские - Бахматов А. А. и др. Русские в Коми-Пермяцком округе: обрядность и фольклор: материалы и исследования / А. А. Бахматов, Т. Г. Голева, И. А. Подюков, А. В. Черных. Пермь: От и до, 2008.
УД - Подюков И. А. и др. Усольские древности: сборник трудов и материалов по традиционной культуре русских Усольского района конца XIX - XX в. / И. А. Подюков, А. М. Белавин, Н. Б. Крыласова, С. В. Хоробрых, Д. А. Антипов. Усолье: Перм. кн. изд-во, 2004.
ЮК - Бахматов А. А. и др. Юрлинский край: Материалы и исследования / А. А. Бахматов, И. А. Подюков, С. В. Хоробрых, А. В. Черных. Пермь, 2003.
Исследования:
Агапкина 1999а - Агапкина Т. А. Зов // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 2: Д (Давать) - К (Крошки) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1999. С. 350-352.
Агапкина 1999б - Агапкина Т. А. Качели // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 2: Д (Давать) - К (Крошки) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1999. С. 480-483.
Боброва 2015 - Боброва М. В. Семантические группы лексики с корнем -бес-в русских говорах и антропонимии Пермского края // Русские народные говоры: прошлое и настоящее. Вторые Громовские чтения / отв. ред. Н. С. Ганцовская. Кострома, 2015. С. 43-51.
Виноградова 2000 - Виноградова Л. Н. Народная демонология и мифо-риту-альная традиция славян. М., 2000.
Виноградова 2009 - Виноградова Л. Н. Русалка // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 4: П (Переправа через воду) -С (Сито) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 2009. С. 495-501.
Виноградова 2016 - Виноградова Л. Н. Мифологический аспект славянской фольклорной традиции. М., 2016.
Виноградова, Добровольская 2012 - Виноградова Л. Н., Добровольская В. Е. Щекотать // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 5: С (Сказка) - Я (Ящерица) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 2012. С. 588-589.
Виноградова, Толстая 1994 - Виноградова Л. Н., Толстая С. М. К проблеме идентификации и сравнения персонажей славянской мифологии // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал / отв. ред. Н. И. Толстой. М., 1994. С. 16-44.
Гранова 2019 - Гранова М. А. Мифологическая традиция посёлка Северный Коммунар Сивинского района Пермского края: представления о домовом // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2019. Т. 11. Вып. 3. С. 27-37.
Калинина 2005 - Калинина С. В. Персонажи освоенного пространства в традиционной мифологической прозе восточнославянского населения Красноярского края: дис. ... канд. филол. наук. Красноярск, 2005.
Королёва 2014 - Королёва С. Ю. Обряд «проводов души» с ритуальным заместителем умершего (материалы русско-коми-пермяцкого пограни-чья) //Антропологический форум. 2014. № 23. С. 52-76.
Королёва, Беломестнова 2018 - Королёва С. Ю., Беломестнова А. С. Образ петуха в рассказах о кладах (на материале несказочной прозы русского и финно-пермских народов) // Традиционная культура. 2018. Т. 19. № 5. С. 192-205.
Криничная 2004 - Криничная Н. А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004.
Левкиевская 1999 - Левкиевская Е. Е. Кикимора // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 2: Д (Давать) - К (Крошки) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1999. С. 494-496.
Левкиевская 2000 - Левкиевская Е. Е. Мифологические персонажи в славянской традиции. I. Восточнославянский домовой // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология / отв. ред. С. М. Толстая. М., 2000. С. 96-161.
Левкиевская 2002 - Левкиевская Е. Е. Славянский оберег. Семантика и структура. М., 2002.
Левкиевская 2007 - Левкиевская Е. Е. Восточнославянский мифологический текст: семантика, диалектология, прагматика: дис. ... докт. филол. наук. М., 2007.
Левкиевская 2009 - Левкиевская Е. Е. Серебро // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 4: П (Переправа через воду) -С (Сито) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 2009. С. 625-628.
Подюков 2014 - Подюков И. А. Русские заимствования в коми-пермяцкой заговорной традиции // Социо- и психолингвистические исследования. 2014. № 2. С. 147-150.
Подюков 2016 - Подюков И. А. Особенности освоения русских народных мифонимов и обрядовых терминов коми-пермяцким языком // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2016. Вып. 3 (35). С. 20-31.
Подюков 2019 - Подюков И. А. Ономастическое оформление картины потустороннего мира в народной культурно-языковой традиции // Вопросы ономастики. 2019. Т. 16. № 3. С. 125-139.
Русинова 2013 - Русинова И. И. Восприятие «чужого» и «профессионала» как колдуна, знахаря (по данным «Словаря демонологической лексики Пермского края. Ч. 1. Люди со сверхъестественными свойствами») // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2013. Вып. 3 (23). С. 28-34.
Русинова 2019 - Русинова И. И. Синтаксические модели устойчивых сочетаний с глаголом «знать» в русских мифологических текстах Пермского края // Филология в XXI веке. 2019. № 2 (4). С. 65-71.
Русинова 2020 - Русинова И. И. Способы облегчения смерти колдуна (на материале русских мифологических рассказов Пермского края) // Традиционная культура. 2020. Т. 21. Вып. 1. С. 136-148.
Русинова, Шкураток 2018 - Русинова И. И., Шкураток Ю. А. Мотивы передачи/получения вербальной магии и их отражение в лексических единицах (на материале мифологических рассказов Пермского края) // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2018. Т. 10. Вып. 4. С. 59-69.
СБФ 2000 - Славянский и балканский фольклор. Народная демонология / отв. ред. С. М. Толстая. М., 2000.
Толстой, Усачёва 1995 - Толстой Н. И., Усачёва В. В. Волосы // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т. 1: А (Август) - Г (Гусь) / под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1995. С. 420-424.
Черных, Русинова, Шкураток 2016 - Черных А. В., Русинова И. И., Шкураток Ю. А. «Вещица» в мифологических рассказах русских Среднего Прикамья // Традиционная культура. 2016. № 2. С. 62-79.
Сокращения названий районов Пермского края:
Березн. - Березниковский; Гайн. - Гайнский; Ел. - Еловский; Караг. - Кара-гайский; Киш. - Кишертский; Краснов. - Красновишерский; Куед. -Куединский; Кунг. - Кунгурский; Осин. - Осинский; Охан. - Оханский; Очёр. - Очёрский; Перм. - Пермский; Сив. - Сивинский; Сол. - Соликамский; Усол. - Усольский; Черд. - Чердынский; Юрл. - Юрлинский; Юсьв. - Юсьвинский.
