ДРСМД: рождение, жизнь, смерть

Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности мёртв. После заявления американской стороны о прекращении выполнения своих обязательств по Договору со 2 февраля 2019 г.¹ и последовавшего за этим распоряжения президента РФ в ходе встречи с министрами иностранных дел и обороны Российской Федерации о приостановке участия в ДРСМД в качестве «зеркальной» ответной меры на действия американских «партнёров»² реанимировать это важнейшее разоруженческое соглашение не представляется возможным.

Увы, этого не произошло. В начале XXI столетия контроль над вооружениями оказался в смертельной опасности. В 2002 г. администрация Дж. Буша-младшего заявила о выходе Соединённых Штатов из Договора по ПРО, который на протяжении нескольких десятков лет справедливо рассматривался как краеугольный камень всей системы контроля над вооружениями, как гарант стратегической стабильности. В качестве ответной меры российская сторона вышла из Договора СНВ-2. Новым сильнейшим ударом по контролю над вооружениями стало решение Российской Федерации в конце 2007 г. о моратории на соблюдение ДОВСЕ (после чего этот Договор также практически не действует)³.

Таким образом, уже в начале нынешнего столетия возникла опаснейшая тенденция к постепенной эрозии того разоруженческого механизма, который начал формироваться ещё в годы холодной войны. И отказ официального Вашингтона от соблюдения положений ДРСМД (и последовавший за этим аналогичный отказ со стороны Москвы) можно рассматривать как продолжение этой тенденции.

Тучи начали сгущаться ещё в 2013 г., когда американская сторона начала выдвигать обвинения в отношении России в нарушении положений данного Договора, а именно в испытании крылатой ракеты наземного базирования типа SSC-8 (российское обозначение – 9М728 и её модификация 9М729), чей радиус действия, по мнению американской стороны, превышал разрешённый лимит в 500 км. Американская сторона также заявила, что новая российская МБР типа Р-26 «Рубеж» является баллистической ракетой средней дальности⁴.

В свою очередь Москва с конца 1990-х гг. неоднократно указывала на создание в США «ракет-мишеней для испытаний систем ПРО», представляющих собой полноценные ракеты средней дальности без боевого оснащения. Также в последние годы вопросы вызывает постройка в Румынии пусковых установок для противоракет Standard SM-3, копирующих универсальные корабельные пусковые Mk-41. Из этих установок могут запускаться стратегические крылатые ракеты «Томагавк». Нарушением Договора о РСМД российская сторона считает и осуществляемое Соединёнными Штатами на протяжении долгих лет производство и применение ударных беспилотных летательных аппаратов, которые по своим техническим характеристикам подпадают под содержащееся в Договоре определение крылатых ракет наземного базирования⁵.

Смерть ДРСМД: в чём причина?

В чём же причина гибели Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и серьезнейшего кризиса механизма контроля над вооружениями в целом?

Так, ещё в марте-апреле 2001 г. американская исследовательница С. Уолландер взяла серию интервью у высокопоставленных должностных лиц в Вашингтоне, ответственных за российскую политику. У неё сложилось мнение, что «базовое представление, на котором строится политика США, состоит в том, что Россия слаба, и в течение некоторого времени будет оставаться таковой … Россия более не является ни основной угрозой американским интересам, ни инструментом для осуществления этих интересов»⁶.

Эта слабость Российской Федерации воспринималась Западом как естественное следствие его победы в холодной войне, а попытки РФ укрепить свои позиции в мире (в том числе и военные) в последние годы воспринимаются западными элитами как недопустимый реваншизм, которому следует дать решительный отпор⁷. В такой морально-политической атмосфере любой серьёзный диалог с Москвой, в том числе и по разоруженческой проблематике, будет воспринят в США как «недопустимая уступка» «путинскому режиму», который-де вмешался «в президентские выборы 2016 г., а также в политику и общество США в целом… Помимо попыток вмешательства в выборы, Россия продолжает усилия, чтобы сеять и усугублять раскол среди американцев»⁸ – и именно это обстоятельство, по мнению американского истеблишмента (а не кризис контроля над вооружениями), является главной проблемой в российско-американских отношениях.

Во-вторых, постбиполярный мир стал не однополярным, а полицентричным. В последние годы окреп потенциал новых «центров силы», и прежде всего Китайской Народной Республики. По оценкам зарубежных военных экспертов, ядерный арсенал этой страны насчитывает приблизительно 270 ядерных боезарядов, и это число постепенно увеличивается. КНР сумела добиться количественного роста и качественного совершенствования своих стратегических ядерных сил. Стратегический ядерный арсенал Китая в настоящее время состоит примерно из 75–100 МБР, включая ракеты шахтного базирования CSS-4 модификации 2 (китайское обозначение –DF-5А) и модификации 3 (DF-5В); твердотопливные ракеты с мобильными стартовыми установками CSS-10, модификации 1 и 2 (китайское обозначение – DF-31 и DF-31А). Осуществляется программа по переоснащению китайских межконтинентальных баллистических ракет разделяющимися головными частями индивидуального наведения и средствами прорыва противоракетной обороны. Кроме того, ракетные войска НОАК имеют на вооружении ракеты средней и меньшей дальности шахтного базирования CSS-3 (DF-4), а также мобильные твердотопливные ракеты CSS-5 (модификации 2 и 6) и DF-26. Эта ракета имеет максимальную дальность полета до 4000 км. Она способна наносить высокоточные удары по наземным и надводным целям, потенциально угрожая сухопутным и морским силам США даже на Гуаме. На вооружении ВМС НОАК в настоящее время имеются четыре атомные субмарины класса JIN, ещё одна строится. Каждая такая ПЛАРБ имеет на вооружении 12 БРПЛ класса CSS-N-14 (JL-2) с дальностью стрельбы до 7200 км. Иными словами, китайские атомные субмарины нового поколения способны нанести удар по Соединённым Штатам, находясь вблизи китайских берегов, под защитой ВМФ и ВВС КНР. Тем самым Китай демонстрирует свою способность к ядерному сдерживанию США⁹.

Наращивание стратегической ядерной мощи Китая вызывает озабоченность не только у Соединённых Штатов, но и у Индии, которая с 1998 г. является необъявленным ядерным государством и быстрыми темпами развивает свою собственную стратегическую ядерную триаду¹⁰.

В-третьих, военно-технический прогресс, достигнутый в последние годы, неизбежно должен был подвергнуть эрозии стратегический баланс между ядерными «сверхдержавами», который возник ещё в годы холодной войны. Как полагает крупнейший российский эксперт в сфере контроля над вооружениями академик А.Г. Арбатов, «новые системы ПРО и высокоточные наступательные средства большой дальности двойного оснащения, распространение в мире ядерного и ракетного оружия повлекли стагнацию, а затем и распад построенной за последние полвека системы контроля над вооружениями. Кризис режимов контроля над ядерным оружием является важнейшим фактором роста угрозы ядерной войны»¹¹.

Очевидно, что у нынешнего кризиса системы контроля над вооружениями очень серьёзные причины, и в любой обозримой перспективе преодолеть этот кризис будет непросто.

Возможные последствия прекращения действия ДРСМД

Крах Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности может иметь самые негативные последствия для безопасности Российской Федерации и международной стабильности. По мнению А.Г. Арбатова, «помимо непосредственного ущерба российской безопасности, это может повлечь цепную реакцию распада всей системы контроля над ядерным оружием. Если Договор рухнет, то вслед за ним в корзину истории, вероятно, последует новый Договор СНВ (от 2010 г.) и следующий Договор СНВ. Кроме того, развалится де-факто, если не де-юре, Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО от 1968 г.) и даже Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ от 1996 г.). Мир окажется в состоянии новой гонки наступательных ядерных вооружений, которая будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим системам в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. К тому же эта многоканальная гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также Китай, страны НАТО, Индию и Пакистан, Израиль и Северную Корею. Неизбежное в таком случае распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония)»¹².

Действительно, крах ДРСМД может стать последним гвоздём в крышке гроба контроля над вооружениями. Ввиду наличия тесной и неразрывной связи между разоружением и нераспространением, процесс нераспространения ядерного оружия, скорее всего, не переживёт краха контроля над вооружениями. Последствия для международной безопасности могут быть совершенно непредсказуемыми – ядерное оружие может оказаться в руках нестабильных государств, находящихся в состоянии перманентной вражды в мире. В сознании многих лидеров «пороговых» стран, несомненно, отложатся такие шаги нынешней американской администрации, как выход из Совместного всеобъемлющего плана действий с Ираном и Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Вывод, который они сделают, предсказать несложно: соглашения с великими ядерными державами не стоят той бумаги, на которой они написаны, и только ядерное оружие, а не разоруженческие и нераспространенческие договорённости, могут гарантировать безопасность – достаточно сравнить судьбу не имевших бомбы С. Хусейна и М. Каддафи с судьбой северокорейских лидеров, у которых бомба имеется.

Крайне тяжёлыми могут быть последствия для национальной безопасности Российской Федерации. После выхода из ДРСМД США смогут на законном основании разместить баллистические ракеты средней дальности в непосредственной близости от российской территории – в Польше и Прибалтике, откуда эти ракеты, разрабатываемые в настоящее время в Соединённых Штатах, будут обладать подлётным временем, исчисляемым минутами (а в случае Санкт-Петербурга, второй столицы России – секундами). Американская сторона сможет развернуть свои баллистические ракеты средней дальности, способные достичь российской территории, и в АТР – на территории Южной Кореи и Японии.

И дело даже не только в том, что России придётся тратить немалые средства на повышение живучести ядерных сил и совершенствование системы их боевого управления. Последствия американского нападения с применением ракет средней дальности для российского потенциала ответного удара могут быть крайне тяжёлыми. Так, по мнению бывшего начальника Главного штаба ракетных войск стратегического назначения генерал-полковника В.И. Есина, в случае развёртывания в Европе баллистических ракет средней дальности у американцев «появится возможность нанести поражение основной массе наших развёрнутых в европейской части страны ракетных средств, а оставшиеся перехватить на траектории их полёта с помощью системы ПРО». Генерал-полковник отметил, что если американцы «всё-таки начнут разворачивать свои ракеты в Европе, нам ничего не останется, как отказаться от доктрины ответно-встречного удара и перейти к доктрине упреждающего удара»¹³.

Иными словами, любой серьёзный военно-политический кризис, в который могут быть вовлечены США и РФ, может в этих условиях перерасти в обмен ядерными ударами между двумя «сверхдержавами». Это гораздо более опасная ситуация, чем та, которая сложилась 35 лет назад, когда американцы начали развёртывание своих ракет средней дальности в Западной Европе, а советская сторона, в качестве ответной меры, отказалась от участия в переговорах с американцами по ядерным вооружениям средней дальности и стратегическим наступательным вооружениям.

Перерыв в этих переговорах в течение полутора лет, между осенью 1983 г. и весной 1985 г., вызванный кризисом из-за так называемых «евроракет», рассматривался тогда как величайшая угроза миру. В настоящее время, однако, после подписания Пражского 2010 г. Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) никаких переговоров между Россией и Америкой об ограничении ядерных вооружений не ведётся вот уже девять лет.

Что делать?

Ситуация вокруг ДРСМД выглядит парадоксально. На самом деле (и в этом едины как российские, так и американские эксперты) ситуация может быть урегулирована в результате интенсивных двусторонних переговоров.

Так, по мнению А.Г. Арбатова, при наличии доброй воли те вопросы относительно соблюдения Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, которые существуют у Москвы и Вашингтона, можно было бы решить сравнительно быстро, «создав целевую группу экспертов для выработки дополнительных процедур верификации Договора. Тем самым была бы частично восстановлена изначально созданная для этих целей Специальная контрольная комиссия, чтобы адаптировать контрольный механизм к быстрому развитию военной техники, которое нельзя было предсказать 30 лет назад».

Некоторые положения ДРСМД, как полагает академик А.Г. Арбатов, можно было бы уточнить – и это касается использования ракет средней дальности в качестве ракет-мишеней (что делают американцы при испытаниях своих противоракетных систем и в чем американскую сторону обвиняют россияне). Необходимо также решить проблему беспилотников большой дальности – систем, которые не существовали в момент подписания ДРСМД, но которые сейчас стали важным компонентом военной мощи США, РФ, КНР, Израиля и других ведущих военных держав: «Так что в данном случае речь скорее идёт об уточнении соответствующей статьи ДРСМД, чтобы устранить коллизию правовой нормы и новой перспективной техники, от которой государства в любом случае не откажутся».

Как полагает Арбатов, можно найти и решения проблемы размещения в Польше и Румынии пусковых установок Mk-41, способных осуществлять пуск как противоракет типа MS-3, так и крылатых ракет класса «Томагавк». Эта проблема решается за счёт придания размещённым в Польше и Румынии пусковым установкам внешне заметных технических отличий, которые исключали бы возможность размещения в них крылатых ракет. Другой вариант – определённое число инспекций на местах с коротким временем предупреждения, чтобы убедиться в том, что в пусковых установках содержатся ракеты ПРО, а не крылатые ракеты наземного базирования. Аналогичный вариант позволил бы, как полагает Арбатов, решить проблему 9М729: «По аналогии с инспекциями баз ПРО в Румынии и Польше, можно согласовать право США на такие же контрольные процедуры применительно к базам размещения комплексов новых крылатых ракет наземного базирования. У крылатых ракет большой дальности некоторые технические элементы больше, чем у ракет с дальностью до 500 км, и это могло бы стать объектом контроля для подтверждения заявленной позиции России в части дальности этой системы. Если по техническим причинам это невозможно, специалисты могли бы согласовать другие способы».

Таким образом, проблемы ДРСМД не являются непреодолимыми – в своей основе они носят технический характер, и их можно было бы решить при наличии политической воли. А вот тут, как полагает А.Г. Арбатов, могут возникнуть серьёзные проблемы: «Главные препятствия носят политический характер – это и общий конфронтационный характер нынешних отношений двух государств, их воинственные внутриполитические настроения и частные темы, относящиеся к затронутым проблемам… Влиятельные круги в США не стремятся найти взаимоприемлемое решение противоречий с Москвой, а предпочитают использовать эту тему в политической кампании дискредитации руководства Владимира Путина»¹⁴.

Действительно, публичные заявления высокопоставленных американских должностных лиц по проблеме ДРСМД создают впечатление, что американская сторона просто не готова к равноправному диалогу с Москвой по проблемам разоружения. Так, из заявления помощника государственного секретаря по проблемам контроля над вооружениями и международной безопасности Андреа Томпсон перед сенатским Комитетом по международным отношениям следует, что вместо ведения переговоров с российской стороной по Договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности «администрация Трампа использовала дипломатические, военные и экономические меры, чтобы заставить Россию вернуться к соблюдению» (ДРСМД). Так, например, было упомянуто, что Министерство обороны осуществляет НИОКР по созданию новых наземных систем средней дальности. Были упомянуты и санкции, введённые против российских компаний, участвующих в производстве систем SSC-8 (9М729). Ничего не было, однако, сказано об американских предложениях по решению тех проблем ДРСМД, которые вызывают озабоченность у российской стороны¹⁵ – американские «партнёры» исходят из того, что ситуация вокруг Договора должна быть урегулирована исключительно на американских условиях, в режиме безоговорочной капитуляции Москвы.

Вашингтон с порога отвергает все вопросы российской стороны относительно соблюдения американцами ДРСМД – и относительно пусков ракет-мишеней, и по поводу беспилотников, и относительно пусковых установок, развёрнутых в Польше и Румынии¹⁶.

Такие шаги американской стороны, как введение санкций против российских компаний, чтобы принудить Россию к решению проблемы ДРСМД на американских условиях, являются совершенно беспрецедентными. Даже в худшие годы холодной войны, когда также возникали разногласия относительно тех или иных разоруженческих договорённостей (таких как Договор по ПРО, ОСВ-2, Договор 1974 г. об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и др.), стороны стремились решить эти проблемы в формате диалога, а не санкций и диктата¹⁷.

По словам заместителя министра иностранных дел РФ С.А. Рябкова, Москва готова к откровенному диалогу с Вашингтоном по ДРСМД, «но на эту транспарентность мы были бы готовы пойти только при условии встречной открытости американцев к снятию наших собственных озабоченностей. Позиция США застыла в своей бескомпромиссности и безапелляционности требований к России, которые не могут быть подкреплены конкретикой, не содержат элементы новизны, позволяющие рассчитывать на сближение подходов»¹⁸.

В сложившихся условиях перспективы российско-американского диалога относительно спасения ДРСМД представляются, в лучшем случае, туманными. С точки зрения американской политико-академической элиты, не крах механизма контроля над вооружениями и не возобновление гонки вооружений, а именно пресловутое «российское вмешательство» в американские «демократические институты» – вот проблема № 1 в американо-российских отношениях. И эта угроза, по оценке американского политикума, не может быть снята в результате переговоров между Москвой и Вашингтоном¹⁹.

Видимо, до тех пор, пока американский политический класс будет рассматривать российско-американские отношения как непримиримую борьбы американской «демократии» с российским «авторитаризмом», ни о каком нормальном российско-американском диалоге, в том числе по разоруженческим проблемам, не может быть и речи. Нам представляется, что единственный выход в сложившейся ситуации – это добиться снижения идеологического компонента в российско-американских отношениях и, соответственно, увеличения в этих отношениях доли realpolitik.

Но дело не только в нормализации американо-российского разоруженческого диалога. Совершенно безальтернативным представляется подключение к этому диалогу других ядерных держав, в том числе и необъявленных – а также необходимость учёта последствий военно-технического прогресса за последнюю треть века.